Л.Сабанеев
"Охотничий календарь. Справочная книга для ружейных и псовых охотников" (1892).
Выдержки из книги оцифрованы и любезно предоставлены И.Ивановой, г.Одесса.
ФЕВРАЛЬ - Выбор племенных борзых АВГУСТ - Охотничьи сигналы - Рог СЕНТЯБРЬ - Езда с одними борзыми - Наездка на хлопки по зайцам - Травля волков в наездку на заре - Травля лисиц и зайцев из-под гончих - Травля волков по чернотропу из-под гончих ОКТЯБРЬ - Распознавание следов зверей - Нарыск лисы - Ночевка в лесу НОЯБРЬ-ДЕКАБРЬ - Пороша - Малик (заячий след) - Травля борзыми по пороше - Травля зайцев по пороше - Травля лисиц по пороше - Травля волков по пороше - Травля лисиц в узерку (на глазок) - Зимняя охота на волков в наездку
Так как для вывода новых пород или отродьев собак требуется много знания, средств и времени, то первое условие при выборе племенных борзых, чтобы они были кровные и отнюдь не мешаные. Кровность производителя проверяется вязкой его с заведомо беспородной сукой: если приплод удержит признаки и склад отца, то в кровности его не может быть сомнения. Во-вторых, нельзя пускать в производители собак с уродливо-порочными статями, хотя бы они и обладали полевыми достоинствами; при этом, однако, часто полезнее предпочесть не особенно ладных, но кровных собак, собакам ладным, но беспородным, так как недостатки могут быть уничтожены впоследствии подбором. В-третьих, браковать кобелей и сук тупых и глупых, хотя бы и породистых. В-четвертых, не вязать в первой степени родства — брата с сестрой, отца с дочерью и мать с сыном. Следствием такой вязки бывают наследственные болезни, тонкокостость, альбинизм, глухота, подопрелость глаз и пр.
Сука (производительница) непременно должна быть длинная, прямостепая, скамьистая (но без переслежины), широкая, бочковатая, с полными гачами и рослая; но больше массивная или, как выражаются охотники, корпусистая, т. е. на ногах казаться низковатой: от такой выходят собаки прочнее, надежнее и породистее. Кобель же (производитель) может быть и не чересчур рослый, но широкий, крепкий и ладный. Должно знать и помнить, что рост дает сука, а не кобель. От рослого кобеля и от малой суки, если и выродятся иногда рослые собаки, но зато они будут большей частью редковаты и неладны. По необходимости можно брать и от той суки, которая в кобелиных статях, особенно если она известной породы, но надо при этом иметь в виду, что такие суки никогда не бывают молочными и большей частью плохо и недолго кормят.
Прямостепой, скамьистой суке назначать кобеля крутого, с верхом, и, наоборот, суке с напружиной (в кобелиных статях) назначается кобель прямостепый, но не длинный, а короткий и широкий. Обыкновенно типичные признаки породы (у гончих также голос и масть) передает кобель, а потому выбор кобеля важнее выбора суки. Ни в каком случае не следует давать суке кобеля, имеющего однородные с нею недостатки, и если у одного из производителей какая-либо стать будет порочна, то эта часть у другого должна быть безукоризненна.
Сука, которая начинает пустовать не ранее, как ей исполнит-ся три осени, считается крепкой и из племенных лучшей. Кобель к ней назначается от двух до пяти осеней, т. е. уже бывший в сортировке. Вообще кобель не должен быть моложе суки.
От одной суки более трех пометов брать не следует, разве уже по необходимости можно выбрать и из четвертого - если сука крепка, игрива, весела и не потеряла жадности: флегматичность же и понурость суки передаются детям.
Кобеля за пять осеней в таком только случае к вязке допуска-ют, если он сбережен, бодр, свеж, крепок и всегда игрив.
От перестарков (слишком старых собак) приплод бывает мел-кий, слабый, понурый, без всякой жадности, - желтоглазый, или с подопрелыми глазами,- многие щенки выходят белоносые (у гончих и легавых бесчутые), глухие и подуздоватые.
От слишком молодой или только что сгодовавшей суки бывают собаки узкие и неладные, потому что она не успела еще заматереть, т. е. сложиться, раздобреть и окрепнуть. По этой причине, если сука распустует, не имея двух осеней, ее обыкновенно отдерживают. Нельзя, однако, не заметить, что для многих даже только перегодовавших сук отдержка положительно вредна. Некоторые утрачивают резвость (гончие - чутье) в даже впадают в параличное состояние и теряют способность правильной пустовки. Поэтому благоразумнее перегодовавшую суку не отдерживать, а повязать ее с каким-либо кобелем, не назначенным в производители, только кровным и ни в каком случае не с каким-либо беспородным ублюдком. Первая вязка имеет по неизъясненным еще причинам сильное влияние на последующие пометы, между которыми, несомненно, могут выраживаться щенки в первого супруга. Но помет молодых сук обязательно следует уничтожать, потому что щенки почти всегда родятся слабыми и подвергаются различным болезням.
Суке положительно вредна первая отдержка, когда она распустует двух или трех осеней. Вредны также и последующие отдержки той суке, которая пустует один раз в год. Но суку, пришедшую в раннюю пустовку (т. е. только что сгодовалую) и пустующую два раза в год, непременно следует отдерживать; в противном случае она скоро ослабеет, для поля будет негодна, да и щенки ее будут мелкие, рыхлые и слабые.
Точно так же молодого, только что сгодовавшего кобеля в производители назначать не следует, а когда он был уже осень в рыску - в конце следующей затем зимы или в начале весны, т. е. двухгодовалого - должно повязать с какой-нибудь сукой. После вязки он спустит ребра, раздастся, сложится и окрепнет, и тогда уже (т. е. на следующий год) он может поступить в производители.
Малоглазых и белоглазых собак в племенные не допускать: во-первых, это признак некровности, а, во-вторых, этот порок особенно скоро вкореняется и исправить его будет невозможно, разве совсем переменить породу.
Обращая внимание на наружную красоту производителей, не должно упускать из вида и их темперамент. Есть собаки умные, сметливые, веселые, рыскучие и жадные к зверю; есть же, несмотря на резвость, и дуры набитые, понурые флегмы и ни-когда не приобретающие сметки. Все эти свойства одинаково передаются производителями, как и стати их; только кобель влияет более на физические части, а сука - на нрав и темпе-рамент. А потому для борзых весьма важно, чтобы сука была злобна и азартна.
Всем известно, что как при псовой охоте, так и при охоте ружейной с гончими для отдачи приказаний, для извещений охотников о роде зверя, находящегося в гону, его взятии и т. д. употребляются сигналы или "позывы", подаваемые на охотничьем, двухтонном роге. Сигналы эти, заучиваемые охотниками по слуху, трубящиеся больше по преданию, переходя из охоты в охоту, из местности в местность, иногда из-меняемые по прихоти и произволу владельцев охоты, в последнее время достигли такого разнообразия, что при охотах съезжих, а также для охотников посторонних ориентироваться бы-вает очень мудрено. Эта путаница увеличивается еще и тем, что в нашу русскую охоту с течением времени заносились сигналы из Польши, Прибалтики и с Запада, и здесь, переделываемые на свой лад доморощенными доезжачими, становились совершенно уже никому непонятными.
Старинные русские сигналы играются обыкновенно более или менее протяжно, во весь дух, начинаются низкой нотой, и с нее переходят на высокую. Сигналы польские, наоборот, начинаются высокой нотой, а немецкие отличаются большей виртуозностью и короткостью, сухостью нот и походят на военные.
Псовые охотники употребляют, кроме роговых сигналов, еще так называемые пантомимные, т. е. условные знаки, для обозначения подозренного или перевиденного зверя.
Когда псовый охотник остановится, и подняв правой рукой арапник, "отукает", т. е. протяжно и громко произносит слова: "0-ту-е-го" - то это означает, что он подозрел на "логове" зайца. Тогда борзятники, желающие потравить зайца, подъезжают к oтукавшему охотнику, велят пугать подозренного зайца охотнику и травят с ним вместе. Затравленный заяц принадлежит тому, кто его подозрел.
Когда псовый охотник остановится и молча поднимает рукой над головой кверху свою фуражку, то это означает, что он подозрел лежащую лисицу,- но которую одному ему травить нельзя или неудобно,-ближайшие охотники, увидев этот сигнал, должны закружить подозренную лисицу со всех сторон и нажидать зверя. Подозревший лисицу охотник пользуется безусловным правом подпустить свою свору собак к этой лисице.
Когда псовый охотник остановится и, надев на арапник свою фуражку, поднимет вертикально правой рукой ее на арапнике кверху, то это означает, что он увидел волков или волка в чистом поле. Сигнал этот охотник подает, обратив лошадь своей го-ловой в ту сторону, где он видит зверя. Вследствие этого сигнала борзятники обязаны немедленно, соблюдая тишину, образовывать поспешно как бы выдвигающийся полукруг до тех пор, пока фланговые борзятники не образуют правильный, замкнувший волков круг.
Когда псовый охотник скачет с поднятой правой рукой кверху фуражкой, то это означает, что он травит волка и требует помощи от борзятников.
Когда псовый охотник скачет с поднятым правой рукой кверху арапником, то это означает, что он травит или видит лисицу.
Рог
Чем звонче он будет, тем лучше, а его форма вполне зависит от желания охотника. Конечно, нельзя рекомендовать для пешей ружейной охоты громадные французские, наши небольшие, изогнутые дугой или прямые с коленцем рожки, несравненно удобнее. Одним словом, чем меньше рог, чем он убористей - тем лучше, а потому следует обратить внимание на обыкновенные рожки горниста, употребляемые в армии и даже несколько меньшего размера; обладая отменной звонкостью, они вместе с тем укладисты, и не затрудняют движений пешего охотника в самом частом лесу.
Постоянно производится езда с одними борзыми только теми псовыми охотниками, которые не держат у себя стаи гончих собак, а в комплектных самостоятельных псовых охотах - тогда, когда приходится брать такие изобилующие зверем места, где гончие собаки бывают совсем не нужны;
за неимением таких мест, куда бы можно было набросить гончих, и, кроме того, в отъезжих полях, при переходе с одной квартиры на другую, когда для напуска гончих не имеется достаточно времени.
При езде с одними борзыми всегда следует, смотря по степени усталости борзых и по времени, в которое производится охота, после каждой травли непременно давать борзым отдыхать, т. е. полежать, и еще лучше у воды, если таковую случится найти на поле, в продолжение 10-20 минут, а иногда и долее, если собаки ловили в очень жаркое время.
Езда с одними борзыми подразделяется на езду в наездку, на езду в равняжку и на выездку на зарю.
Езда в наездку подразделяется на езду на хлопки; на езду на мышковку; на езду с кричанами; на езду с ищейками, разного рода и вида, и на езду на узерку. Все эти способы езды в наездку существуют для езды с борзыми в одну свору, т. е. для езды одного охотника; хотя можно ездить в наездку и в несколько свор, т. е. нескольким охотникам, но при езде "в наездку" каждый охотник старается отыскать сам себе зверя и поэтому нисколько не должен обращать внимания на своих товарищей, т.е. других охотников.
Езда на хлопки производится исключительно по зайцам, всегда в местах отъемных, по мелочам, по небольшим окладинам, величиной в одну десятую и много того менее; по кочкарным, травяным болотцам, в то время, когда подойдут уже заморозки, и по оврагам, покрытым редкими и небольшими кустиками мелколесья. Производить езду на хлопки возможно с одинаковым успехом во всякое время дня.
При езде на хлопки охотник, въезжая в мелоча или в отъем, пересекает его на лошади во всех направлениях и хлопает в это время арапником, стараясь выпугнуть из него зайца. Борзые же в это время должны находиться на опушке отъема и зорко следить, не побежит ли из-под арапника хозяина какой-либо зверь, которого они тогда и залавливают, а охотник, подняв в отъем зайца, скачет за ним и травит собаками, отукая. Это единственный способ езды, позволяющий, без ущерба делу охоты, всякий крик и уханье при травле.
Для того чтобы борзые рыскали по опушке и не шли за охотником в чащу, в средину отъема, охотник должен, подъехав с борзыми к отъему, въезжать в него не прямо к центру, а кружить по краю опушки, спиральной линией, винтообразно, постепенно углубляясь к центру; стоит только поднять одного, двух русаков в опушке, как борзые поймут, в чем дело, и сами уже после того не пойдут за охотником в отъем, а будут строго следить на опушке, нажидая зверя из охлапываемого отъема.
Выездка на зарю может производиться и в несколько свор борзятников, и в одну свору, т. е. одним охотником. В своре должны быть три и не более четырех собак. В комплектных, самостоятельных псовых охотах выездка на зарю практикуется борзятниками для натравливания молодых борзых собак на волков и у мест уймистых, из которых наждать в чистые поля волков из-под гончих борзятникам не представляется никакой возможности. Псовые охотники, которые не держат у себя стаи гончих собак, практикуют такой способ охоты за волками, т. е. выездку на зарю в продолжение всей осени, до самых порош.
Выездка на зарю может производиться только у взводка волков, т. е. у гнезда, и поэтому, чтобы производить охоту таким образом, нужно прежде всего обыскать взводок волков известным способом и изучить ход волков на добычу.
Во время выездки на зарю молодые борзые собаки должны быть все непременно на сворах. Поэтому, если на своре четыре собаки, борзятник должен, по приезде на место, спешиться и, собрав всех молодых своих борзых собак на свору, стоять с ними на лазу пешком, не сидя на лошади. Старых же опытных волкодавов можно, а иногда и должно оставлять без своры, потому что на заре собаки всегда скорее охотника могут оглядеть зверя, к нему приспеть и на рассвете всегда может представиться возможность, имея двух собак на своре, одновременно затравить двух волков.
Приехав к месту охоты, борзятники занимают места со стороны волчьего лаза затемно и расстанавливаются или в опушке острова, в котором находится гнездо волков, или по полю, саженях в ста приблизительно от этого острова, занимая место в поле под какой-либо защитой или под прикрытием, и притом выбирая лучшие лазы для волчьей ходы, например лощины, вражки, перелески и т. п., никогда не забираясь в чащу и овраги. Занимая места в опушке острова, борзятники обязаны становиться саженях в восьмидесяти один от другого, со стороны волчьей ходы и стоять должны к опушке так, чтобы их не было видно с поля, а они могли бы видеть на достаточном пространстве всю местность, через которую ожидают возвращения волков к гнезду. Для этого борзятник становится в опушку острова, осадив назад лошадь: задом к опушке леса, а головой к полю так, чтобы из-за опушки леса не было видно ни борзятника, ни его лошади; в таком положении нажидая зверя с поля, борзятники должны начинать показывать собакам волков не ближе ста сажень от занимаемой ими опушки острова и непременно осторожно, т. е. только свистнув собакам или тихо улюлюкнув; в противном же случае волк или успеет прошмыгнуть в остров, или успеет, возвратившись моментально назад от крика охотника, уйти от борзых, даже не показавшись им. Вообще при выездке на зарю охотниками должна соблюдаться строжайшая тишина, и громкое улюлюканье на травле не допускается
Смотря по тому, где производится езда с борзыми и гончими собаками, езда бывает островная, вражистая и болотистая.
Островная езда производится по отъемным лесам, хотя бы леса эти заключали в себе даже более трехсот и т. д. десятин, лишь бы этот лес представлял собой остров, окруженный со всех сторон полем, на котором возможно было бы стоять борзятникам и производить борзыми травлю зверей.
Занимать места борзятники должны на лазах, соображаясь с местностью, преимущественно с той стороны острова, с которой имеются в виду более крепкие места, куда всякий зверь, потревоженный в острову, преимущественно направляет свой бег. Если же все стороны острова представляют одинаково "слазистые" места, то борзятники должны разравниваться по лазам со всех сторон острова приблизительно на равные интервалы; в этом случае они должны становиться от острова на лазах далее обыкновенного. При занятии лазов борзятники должны иметь всегда в виду, что на лисицу занимать места следует всегда от острова дальше, а на зайца можно становиться на лазу ближе к острову. При этом, занимая лаз на лощине или враге, борзятник должен становиться с собаками не на самом лазу, а сбоку врага или лощины, чтобы не загораживать лаза зверю, который, в противном случае, всегда может возвратиться назад в остров своим лазом, или же пробежать незаметно. При этом борзятник всегда должен стараться становиться под прикрытием какого-нибудь куста, стога, омета. копны или дерева; если же место совсем открыто, то как можно дальше от острова в чистом поле, или напротив - в самой уже опушке острова, лицом в поле. Занимать места на лазу лучше всего приблизительно посредине между большими островами или крепкими местами. Став на место, борзятник не должен съезжать с занятого им лаза впредь до выхода гончих из острова. Один ловчий, распоряжающийся всей охотой и расстанавливающий борзятников по лазам, может во всякое время уезжать с своего места по своему усмотрению для различных распоряжений - и ловчий всегда занимает тот лаз, который ему останется, или который он видит плохо занятым.
Доезжачий же, по получении сигнала или приказания, когда бросать гончих, набрасывает всю стаю в остров и идет срединой острова, заблаговременно распорядившись подгонщиками, согласно приказанию ловчего и порская собакам, подзадоривая гончих порсканьем. По выставлении каждого зверя гончими в поле, доезжачий, с ближайшим подгонщиком, обязаны моментально останавливать стаю, возвращаясь с ней каждый раз обратно в остров, впредь до сигнала о выходе.
Вражистая езда производится с борзыми и гончими собаками по оврагам или балкам, покрытым крупным лесом или частым мелколесьем. В этом случае выжлятники дают возможность заехать борзятникам, остановившись у места напуска как и под островом, а затем, по совершившемся заезде борзятников, доезжачий делает напуск гончих и едет срединой оврага с подгонщиками, едущими по бокам оврага, обходя все крепкие отроги врага и все примыкающие к этому врагу острова, порская гончим сообразно их действиям, не особенно громко и не особенно учащенно. Обыкновенно при этой езде набрасывают только несколько смычков гончих собак, выбранных из стаи, которые непослушное и повернее. Борзятники разравниваются по обеим сторонам врага, по две-четыре своры берегут сторону оврага с напуска (задние сторожевые), и такое же число свор берегут противоположную сторону и должны постоянно во главе с заездными находиться впереди.
Болотистая езда производится с борзыми и гончими собаками по болоту, покрытому крупным или мелким лесом, например ольшанником, березняком, ивняком и т. п., или камышами. Если болото представляет собой форму в виде длинной ленты, тянущейся в русле врага, то тогда езда с собаками производится по такому болоту способом езды вражистой, уже описанном нами. Если же болото представляет собой форму круглой котловины или острова, то тогда езда в нем производится псовыми охотниками способом езды островной. Вся особенность
езды болотистой заключается в том, что доезжачий в болоте должен в большинстве случаев находиться с гончими пешим, а борзятники занимать лазы кругом болота и производить травлю более спокойно и предусмотрительно, узнав от местных жителей обо всех переездах в болоте.
Борзятник, стоя "под островом", должен нажидать зверя на лазах из-под гончих всегда хладнокровно и тайко, т. е. не выдвигаться из-под прикрытия при нажидании зверя, тем более беспрестанно вертеться на лошади, делать неуместные движения или кричать на собак или лошадь. Когда же на него лезет зверь лазом из-под гончих, должен совершенно замереть на месте, а находясь на виду в чистом поле, даже прилечь на седле корпусом на шею лошади и, не трогаясь, не шевелясь ни одним мускулом, выдержать зверя и, подпустив его в меру, свистнуть собакам и, тихо улюлюкнув или заатукав вполголоса, показать его борзым; затем преследует молча собак и зверя подходящим аллюром (чаще усиленным галопом), впредь до того момента, когда собаки поймают зверя, или когда сделается совершенно ясным, что зверь ушел. В последнем случае борзятник обязан подловить собак как можно скорее на свору и опять занять свое место.
Для успешной травли под островом первое условие, чтобы борзятник занимал лаз на таком месте, где бы он мог подпустить зверя к себе на дистанцию, сообразную резвости и поимчивости его собак, показать его борзым так, чтобы они могли всегда его поймать. А для этого борзятник, занимая места в поле или под островом, или в опушке его и соображая, как должен будет бежать зверь относительно его положения, обязан непременно и всегда выдержать зверя, т. е. отпустить его от острова настолько, чтобы зверь, при нажидании его борзятником на себя, оказался ближе к его собакам, чем к острову, из которого бежал, а при травле из опушки, по угону, чтобы дальше отбежал от острова; тогда только борзятник должен будет показать зверя своим собакам. В противном же случае, т. е. если борзятник не выдержит зверя, то зверь тот от собак всегда может вернуться назад в лес и всегда может уйти, даже и от очень резвых борзых, без угонок или с угонкой, но под самой опушкой леса. Показывать борзым зайца и лисицу "борзятник должен стараться всегда по угону, поперек и с искоса, ноне в лоб, т. е. не в встречу, так как в встречу собаки всегда могут с зайцем и лисицей разъехаться, а при этом могут опрокинуться и нередко ушибиться, как об землю, так и между собой, при скучивании, одна о другую. Когда же представится необходимость подпустить свору собак к другому травящему борзятнику, то подпускать собак в лоб, т. е. в встречу, отнюдь не должно к зайцу и лисице, так как при таком случае всегда представляется более возможности перебить собак насмерть, при встрече одной своры с другой.
При травле из-под гончих каждый борзятник обязан травить только того зверя, который на него побежал, и чтобы не заслужить порицания со стороны других охотников и не получить от них названия “шкурятника”, он никогда не должен подпускать своих собак к зверю, побежавшему на другого борзятника, без явной в том необходимости, допускаемой в исключительных случаях.
Езда по волкам с борзыми и гончими собаками производится всеми четырьмя видами, а именно: ездой островной, ездой вражистой, ездой болотистой и ездой уймистой. Накануне дня охоты ловчий с одним или двумя подвывалами производит проверку волчьего выводка. Прежде всего он должен осмотреть это место, затем приступить к осмотру признаков, проезжая по острову, если возможно, верхом на лошади и с разных сторон, поодиночке, в разных направлениях пересекая, с соблюдением крайней осторожности и тишины, то место или остров. Определив местонахождение гнезда, ловчий оставляет подвывалу с его лошадью на том месте, с которого он должен будет подвывать волков, а сам уезжает от него под ветер, поставив посыльного (если он есть) в третьем месте, для того чтобы лучше можно было с разных сторон, слыша вытье выводка, определить место вытья его, и все остаются на занятых ими позициях ожидать вытья волков. Если выводок провоет самопроизвольно (в таком случае подвывать волков уже не надо) или ответит на подвой (после чего также подвывало должен смолкнуть), все участвующие в проверке волков съезжаются к условному месту, откуда все вместе и отправляются на квартиру или, согласно распоряжению ловчего, остаются у гнезда до утренней зари. На утренней заре ловчий старается перевидеть волков и сосчитать молодых, для чего расстанавливает находящихся с ним людей по разным подходящим местам. Менее всего требует тенет езда островная; во всех же остальных видах езды, за очень редкими исключениями, тенета при производстве псовой охоты за волками необходимы.
При езде по волкам обязательно следует, за очень редким исключением, делить стаю гончих на три, а большую стаю, в 40 приблизительно собак, на четыре части, из которых одна часть стаи назначается к напуску и идет на логова за доезжачим, а две или три другие стаи отдаются ловчим на погоны двум или трем подгонщикам, которых ловчий и расстанавливает по своему соображению, на путях от мест, трудных для травли. Каждая часть стаи ни в коем случае не должна быть менее шести собак, так как гнездари, находясь при гнезде, в особенности ранней осенью, защищая своих детей, очень часто нападают на гончих. Только когда гнездо волков находится в таком отъемном и небольшом острову, который окружен ровным полем на очень большое пространство, можно набрасывать всю стаю гончих собак.
Деление стаи на три или на четыре части при напуске гончих необходимо по следующим причинам: 1) для того чтобы вся стая не могла увести по материку за десятки верст, 2) для того чтобы от напуска гончих на гнездо волков (которые легко могут не находиться на месте своих логовов), гончие шли прямо в добор по волкам, а не по другому какому-либо зверю, как в третью или четвертую часть стаи, назначенную к напуску, всегда возможно отобрать и всегда следует отбирать самых вернейших зверогонов, которые по зайцу не отдавали бы даже и голоса и 3) для того чтобы от трудных мест или неспособных для борзятников и вообще от тенет, если напуск гончих делается не от них, можно было бы с разных сторон, подбросом гончих с погонов направить волков в разные стороны, занятые борзятниками.
Езда по волкам должна производиться вообще охотниками очень тихо, и до натечки гончими волка доезжачий обязан порскать собакам, только тихо посвистывая. До натечки гончими волков в острову и кругом острова должна быть мертвая тишина, среди которой изредка только должен раздаваться монотонный посвист доезжачего.
Перевидевший волка в острову выжлятник, а также перевидевший или затравивший волка борзятник, при взятии выводка волков обязаны подать в рог голос: “по волку”.
Главная особенность езды выжлятников, при езде по волкам, заключается в том, что при всех четырех видах езды с собаками напуск гончих делается всегда прямо на логова или приблизительно с подходящего для волков места, т. е. с крепчайшего места острова, где можно предполагать захватить волков. И только при вторичном прохождении с гончими того острова выжлятникам позволяется проходка его из конца в конец. Кроме того, на езде по волкам доезжачий не обязан быть “на хвосте у стаи”, как при гоньбе лисы или зайца - по той причине, что в большинстве случаев стая разбивается на несколько частей и ведет сразу несколько волков по разным направлениям.
Уймистой ездой называется езда, которая, производится с борзыми и гончими собаками по местам уймистым, т. е. по таким сплошным лесистым местам, которые представляют некоторые удобства для травли хотя бы только одних волков, потому что травить борзыми зайцев и лисиц в лесу положительно невозможно, ввиду риска убить борзую собаку. Это один из самых тяжелых и трудных видов езды, который требует от всех участвующих в охоте большой расторопности и смекалки, а также хорошо высворенных борзых, так как они должны все время рыскать за борзятником без своры.
Езда борзятников в уймистом месте должна быть очень подвижная: стоять на месте борзятники должны самое непродолжительное время, имея в виду, что если с первой гоньбы волк не побежал занятым борзятником лазом, то это значит, что он и не пойдет им, а поэтому борзятник тот обязан сейчас же замастерить гончих по слуху, пока не увидит другого борзятника, который в свою очередь начинает мастерить гончих, поступая так же относительно третьего и т. д. Если же волк из-под гончих полезет назад, по линии борзятников, то борзятники принимают обратное движение в том же порядке, оберегая каждый всю линию своей стороны.
Травля борзыми волков из-под гончих, а также занятие лазов борзятниками под островом и насаживание свор борзых на зверя производится таким же порядком, как сказано об этом ниже, с той только разницей, что при травле волков борзятники должны иметь в виду, что мера для показывания зверя борзым не для всякого волка может быть одинакова: так как волки, подразделяясь по возрасту на матерых, переярков и прибылых волков, имеют громадную разницу между собой в быстроте бега, сообразно их возрасту. А поэтому показывать борзым следует матерого волка в самую близкую дистанцию, переярка на более (но не особенно) далеком расстоянии, а прибылых волков можно показывать борзым на всяком расстоянии, лишь бы борзые могли его пометить и имели бы при этом достаточное поле для того, чтобы догнать его.
При распределении борзятников по местам на лазах, при взятии выводка волков, ловчий, указывая моста борзятникам через заездного или лично сам, обязан непременно иметь в виду: на какого волка и какую свору, на какой лаз а кого из борзятников следует поставить. Качество свор борзых собак при охоте на волков определяется ловчим не по породе. На матерого волка и на переярка ставят своры борзых более злобные, приемистые, мощные и резвые; а на прибылого волка можно ставить своры борзых и менее досужие. Более надежного борзятника следует ставить всегда на более трудный лаз, на котором нелегко иногда бывает затравить и прибылого волка.
Лаз волков, т. е. направление бега волков из-под гончих, приблизительно определяется так: гнездари в раннюю пору осени, когда молодняк, бывает еще мал, никогда не уходят совсем от гнезда, а делают громадные круги в окрестности гнезда, возвращаясь очень часто (при плохих гончих) в местопребывание своего выводка, в то же поле и на виду охотников. В такое время гнездари ведут преимущественно за собой стаю гончих “на полене”, преимущественно в сторону мест крепчайших; в позднюю же пору осени, когда молодняк заматереет, гнездари бегут в противоположную
сторону от напуска (как бегут и холостяки волки) и по большей части в противоположную сторону от настоящего лаза волков. Переярки волков, находящиеся при гнезде, бегут преимущественно к местам крепчайшим, придерживаясь направления к стороне ходов волков на добычу. Прибылые же волки в раннюю пору осени держатся преимущественно “на кругах” по излюбленным и изученным ими лазам в острову, и, удаляясь от гоньбы гончих, лезут по возможности вражками, перелесками и т. п. скрытными лазами; в позднюю же пору осени прибылые волки бегут преимущественно в сторону ходов волков на добычу и в первоначальное место своего гнезда и при этом бегут более открытыми лазами.
При каждом виде езды по волкам ловчий обязан заблаговременно, при проверке волков, определить: нужно ли брать в поле тенета (см. далее октябрь) или можно обойтись и без них, и согласно такому определению, делает соответствующие распоряжения. Тенета при охоте на волков необходимы для преграждения пути волкам в слазу такими местами, на которых стоять с борзыми невозможно; поэтому, чтобы взять выводок волков как следует, весь, - необходимо неудобные для борзятников слазы отметать тенетами, что заставит волков или сторониться тенет и бежать лазами, занятыми борзятниками; или упрямый волк попадается в тенета, где и принимают его тенетчики.
ОКТЯБРЬ
След (нарыск) лисы. Лисий нарыск похож на след небольшой собаки, но разница также - в сжатости лапы и правильности поступи. Чаще всего лиса идет в одну линию, прокладывая, как и волк, весьма правильную ленту, но на жировку она ходит и в два, очень правильных, следа, может и четверить по - собачьему. Троп она никогда не делает, а проходя каким-нибудь местом несколько дней сряду, она каждый раз аккуратнейшим образом ступает в прежний след, нисколько его не сбивая и не растаптывая; мало того, идя назад тем же местом, лисица редко идет своим встречным следом, а выбирает другой путь. Лисица очень часто делает петли, подобно зайцу, но никогда не делает сметок. Во всяком случае она ложится головой в ту сторону, откуда пришла.
Нередко она скрывает свой след в заячьем малике. Опытные промышленники отличают след самца от следа самки тем, что след первого кругл и чист, тогда как след последней продолговат, узок, остер и не так чист, потому что лисица-самка почти всегда задними ногами прихватывает снегу - черкает.
Может случиться, что необходимость заставит охотника заночевать в лесу. Летом такой ночлег не представляет особенных неудобств, но поздней осенью, зимой и ранней весной, чтобы не замерзнуть или, по крайней мере, не иззябнуть, требуется некоторая сноровка. Прежде всего для ночлега выбирают место низменное, за горой и, главное, за ветром.
Лучше всего ночевать около искари (т. е. вывороченной с корнем ели), образующей род огромного щита. Выбрав место, на нем сначала раскладывают обыкновенный костер, который, как земля прогреется, убирают; на прогретое же место натаскивают ветоши, сухого моху, хвои, а немного поодаль устраивают не костер, а так называемую нодью уральских промышленников. Для этого выбирают сухостойное дерево, но непременно еловое (потому что осина или сосна гаснут, пихта - трещит и бросает искры, береза очень скоро загорается вся и быстро сгорает, а ель горит медленно, ровно и без треска), отрубят у подходящего дерева два бревешка, одно аршина в четыре длиной, а другое немного короче, потяпают топором, сверху, меньший обрубок, с одного конца до другого, и кладут на него другой, более длинный, подложив между ними, с концов, по чурочке в вершок толщины. Чтобы верхнее бревешко не скатывалось с нижнего, с обеих сторон, по концам, вбивают по колышку - нодья готова. Стоит ее только зажечь в промежутке между бревнышками - и она прогорит всю ночь. В ветер располагают нодыю так, чтобы он дул вдоль нее. На снегу вместо постели набрасывают обыкновенно еловых, сосновых или пихтовых лапок, которые представляют, хотя и жесткое, но все-таки сухое ложе. Только приходится довольно часто поворачиваться с боку на бок, так как тепло бывает только той стороне тела, которая обращена к огню. При глубоком снеге отгребают его полукругом от нодьи так, чтобы радиус, принимая за центр середину нодьи, был не менее трех с половиной аршин, и возвышают его в виде вала; при этом спать гораздо удобнее: греет обе стороны, так как теплота отражается от белой снеговой стены.
Кавказские горцы имеют обыкновение прежде всего греть у костра ладони рук, что отлично способствует быстрому согреванию всего тела. Заблудившимся в лесу поздней осенью и лишенным возможности развести костер, надо помнить, что можно обогреваться, раскопав муравейник и просиживая в нем по получасу и более.
Порошей называется собственно снег, шедший ночью, и переставший идти утром. Таким образом, на снегу видны только свежие следы жировавших ночью зверей, чем значительно облегчается их выслеживание. У нас под Москвой настоящие пороши редко бывают ранее начала ноября; на севере же выслеживание зайцев и других зверей начинается почти на месяц ранее, а на юге, в степных местностях, хороших порош не бывает до конца ноября или начала декабря. Для хорошей пороши снег должен быть настолько глубок, чтобы отпечаток ноги ясно на нем обозначался, и притом непрерывен, т. е. чтобы не было больших оголенных пространств.
Первая пороша образуется, конечно, выпадением снега, последующие же могут быть и тогда, когда вовсе не было снегопада, а мела поземка (движение рыхлого снега, вследствие сильного ветра). Таким образом, пороши бывают верховые и низовые или заносные. Большей частью, однако, пороши образуются падением снега сверху и поземкой. По глубине своей пороши разделяются на мелкие, глубокие и мертвые. Мелкой порошей называется, когда отпечатки передних лапок зайца вдавлены не глубже нижнего своего сочленения; глубокой - когда снег ложится глубиной от 2 до 3 вершков, а мертвой, когда теплый, мокрый снег выпадает ровным слоем толщиной в четверть. Печатной порошей называется, когда каждый ноготок лапы зверя ясно, рельефно выходит на снегу, как бы печатается. Такие пороши бывают большей частью, когда выпал неглубокий тающий снег, так называемая теплая пороша. Теплые пороши не могут портиться ветром и потому, если не перестает таять, бывают самыми продолжительными, т. е. можно после теплой пороши разыскивать свежие следы, резко отличающиеся от широко расплывающихся старых, в продолжение двух-трех и более дней кряду.
Сообразно времени шедшего ночью снега, пороши могут быть длинными и короткими. Длинной порошей называется, однако, не долго шедший снег, а напротив рано прекратившийся, так что зверь успел дать длинный след. Наоборот, короткой порошей называется собственно короткий след, зависящий от того, что снег шел всю ночь или даже продолжает идти. Глубокие, а тем более мертвые пороши всегда бывают короткими, так как зверь, в особенности заяц, по необходимости бродит очень мало. Относительно шума, производимого охотником при подходе, пороши бывают мягкие (при теплой погоде) и жесткие (при рыхлом снеге в морозную погоду). Жесткие пороши неудобны для подхода, так как шорох, производимый охотником, далеко взбуживает зверя.
Пороши, превосходные на рассвете, вдруг портятся, а иногда и вовсе уничтожаются - или верховым падением снега, или низовым заносом. Вообще, когда продолжает мести сильная поземка, то выслеживание редко бывает удачно. Кроме того, надо иметь в виду, что низовые пороши бывают только в открытых, незащищенных местах, так что на лесных полянах или на опушке под ветром разыскивание свежих следов весьма затруднительно. Напротив, если продолжает идти поземка, то в поле следы будут заметны, а под лесом ясно видны. В степях редко не бывает ветра, а потому пороши там днем постоянно портятся, если только не стоит теплая погода.
Пороша имеет большое значение для охоты на зверя, в особенности на зайца и для ружейных охотников. Псовые охотники пользуются порошей реже последних, большей частью в первозимье, тогда как ружейники могут выслеживать зверя на лыжах в течение всей зимы. Так как требования псовых охотников иные, то и классификация порош у них несколько отличная и находится в зависимости от большего или меньшего удобства для травли. Кроме мертвых порош, когда заяц не бежит, а как бы плывет по снегу, почему в глубокую порошу травят только волков,- псовые охотники отличают хорошую порошу, соответствующую глубокой, когда теплый, мокрый снег выпадает ровным слоем, толщиной около двух, трех вершков. В такие пороши травля всякого зверя и зайца считается самой удобной и способной для борзых собак. Бойкими порошами называются у борзятников такие пороши, когда снег выпадает на мерзлую землю слоем толщиной около одного вершка, на ровном месте. В такие пороши борзая может иногда оборвать себе когти, пазанки и мякиши лап, а потому травля борзыми является всегда трудной и считается не совсем способной. Проездными порошами называются такие пороши, когда сухой, как пух, снег выпадает на мерзлую землю и не дает для борзых во время скачки упора ногам, в особенности при угонках. Собака скользит, проезжает (с разбега) по мерзлой земле, как по льду.
Среди зимы, в январе, когда снега становятся очень глубокими и нередко покрываются коркой (черепом), борзые, проваливаясь в снегу по брюхо и до крови царапая коркой себе ноги, скакать совсем не могут; а между тем заяц и лисица бегут в это время по снегу, как по насту. Охотиться тогда совершенно невозможно. Позднее травлю по крепкому насту следует производить крайне осмотрительно и по возможности не с псовыми собаками, а с горками и крымками, как более легкими. Надо заметить, что наст только тогда считается способным для охоты, когда он держит лошадь на снегу. Тогда только борзая собака, даже самая тяжелая, не будет проваливаться или прошибать наст на скаку.
Езда по белой тропе производится, в большинстве случаев, с одними борзыми. Причина тому та, что многие гончие по белой тропе гонят очень плохо. Многие псовые охотники даже никогда не позволяют, в особенности настоящим зверогонам, гонять по белой тропе на том основании, что гончие теряют вязкость и паратость.
Маликом называется весь отметившийся на снегу за ночь путь зайца, начиная от его логова, где он дневал, до жировки, т. е. места, где он кормился, и обратного на лежку. Распознавание заячьих следов, весьма разнообразных по своему характеру, имеет весьма большое значение, так как для большинства ружейных охотников выслеживание зайцев, преимущественно русаков, составляет главный, а иногда и единственно доступный способ зимней охоты. Поэтому необходимо описать следы как можно подробнее и, при помощи чертежей, нагляднее.
Прежде всего необходимо заметить, что сослеживание беляков весьма затруднительно, а потому “тропят” почти исключительно русаков. Белая шерсть беляка, очень мало отличающаяся от снежной поверхности, запутанность ходов и обыкновенно крепкое место для логова составляют причины, позволяющие беляку почти всегда уйти незамеченным. Кроме того, схождение малика беляка всегда утомительно, потому что беляк чрезвычайно запутывает свои ходы, набивает тропы, вбегает в жиры и в тропы других беляков, кружит, меча петли, и вообще так путает следы, что и самый опытный охотник тратит много времени на розыски беляка. Поэтому, в местностях, где встречаются и русаки и беляки, весьма важно умение отличать их по следу, что дается очень скоро. У беляка, живущего в лесу, где снег рыхлее, чем в поле, лапы сравнительно шире и круглее или, вернее, имеют широко раздвигающиеся пальцы, так что он оставляет на снегу отпечатки, приближающиеся очертанием к кругу; у русака же лапа уже и менее расширяется и след у него овальный, эллиптический. Когда снег не очень рыхл, при так называемой печатной пороше, будут выходить отпечатки отдельных пальцев, но следы задних лапок у русака все-таки будут значительно шире, чем у беляка. Более удлиненные и параллельные друг другу и незначительно один другого опережающие отпечатки принадлежат задним ногам, а приближающиеся очертанием к кругу и следующие один за другим, в одну линию - передним. Сидящий заяц оставляет отпечаток совсем другого вида: отпечатки передних ног находятся почти вместе, а задние лапки теряют несколько свою взаимную параллельность и так как заяц, сидя, сгибает задние ноги до первого сочленения, то на следу, кроме лапок, отпечатывается и весь пазанок. (На рисунке отпечатки задних лапок с пазанками заштрихованы.) За исключением этого случая, т. е. сидения, следы задних лапок всегда сохраняют параллельность, и если на рыхлом снегу будут замечены следы, в которых более крупные отпечатки задних ног идут врозь - косолапят, то это следы не зайца, а собаки, кошки или лисицы, когда они идут скачками. То же самое можно сказать и о следе, в котором одна задняя нога сильно опережает другую.
Нормальная побежка зайца - крупные прыжки, причем задние ноги он выносит почти или совсем одновременно, а передние ставит последовательно одна за другой. Только при очень больших прыжках заяц ставит и передние лапки почти вместе. Обыкновенные заячьи следы называются концевыми, так как такими средними прыжками он идет на жиры и с них возвращается. Жировые следы отличаются от концевых тем, что отпечатки лапок весьма близко отстоят друг от друга и отдельные следы почти сливаются. Называются они жировыми потому, что зайцы делают их там, где кормятся, потихоньку передвигаясь с места на место, часто садясь. Скидочные или сметочные следы оставляются самыми большими прыжками, делаемыми под углом к первоначальному направлению следа. Заяц ими старается скрыть, оборвать свой след, перед тем, когда задумал лечь. Число скидочных прыжков обыкновенно один, два, три, редко четыре, после чего идут опять обыкновенные, концевые следы. Большей частью перед скидкой заяц сдваивает свой след. Скидочные прыжки отличаются от концевых расстоянием между следами и тем, что отпечатки передних ног находятся вместе. Гонные или взбудные следы делаются зайцем, когда его спугнут с логова - и он идет большими прыжками. Они имеют большое сходство или со скидочными, или с концевыми, но обратного направления, ибо отпечатки передних лапок ближе к отпечаткам задних лапок предыдущего, а не того же прыжка.
От логова, в котором русак сидел до сумерек, малик начинается жировыми следами, вскоре переходящими в концевые, ведущими иногда прямо на кормежку, т. е. на озимь, в сад, гумна или на уезженную дорогу. На жирах русак всегда кормится мелкими, весьма слитными передвижениями, часто останавливаясь и садясь. Закусив хорошенько, он иногда бегает и играет, причем тут попадаются гонные следы. Побегав, он или снова принимается за еду, или уже на заре отправляется с жиров концевыми следами на новое логово. Перед тем как выбрать себе надежное убежище на день, заяц начинает делать петли, т. е. закруглять свой ход, снова пересекая свои прежние следы. Петли эти занимают иногда большие площади, так что довольно редко можно с уверенностью сказать, не выкружив петли, принадлежат ли пересекающие следы сходимому малику или здесь прошел другой русак. Более двух петель замечается редко. Вскоре после них начинают встречаться двойки и тройки, т. е. сдваивание или страивание следа, причем следы бывают наложены один на другой, так что нужен навык для отличия сдвоенного следа от обыкновенного. После двойки обыкновенно заяц делает скидку в сторону, но после тройки, которая бывает сравнительно редко, сметок большей частью не бывает и заяц идет далее на значительное расстояние. Чаще всего двойной и тройной след русака замечается по дорогам или по гребням оврагов, где почти всегда бывает мало снегу, а в начале зимы- в лощинах, луговинах и на только что замерзших ручьях и речках. Длина двоек как в одном и том же малике, так и в разных, бывает весьма непостоянна и изменяется от 5 до 150 шагов. Они несомненно указывают на близость логова и если русак идет еще после двойки со скидкой значительное расстояние, меняя скидочные прыжки на концевые, то это уже исключительный случай. Тройки обыкновенно не достигают значительной длины и направление после них не изменяется и весьма редко следует &а ними скидка. Скидка делается почти всегда под прямым углом к направлению хода; после нескольких скидочных прыжков следуют несколько концевых и снова вторая двойка со скидками. Нередко русаки ограничиваются двумя двойками, но бывают малики с восемью и даже большим числом двоек.
Езда с борзыми без гончих, по пороше, производится почти так же, как и езда с одними борзыми по чернотропу, с той только разницей, что при езде с борзыми еще более соблюдается строжайшая тишина, что борзятники рожков никогда не берут и сигналы подают знаками, и что в порошное время отыскивание зверей преимущественно зависит от видимых на снегу следов.
На охоте по пороше особенно важное значение имеет длина следа зверя. Длинный или короткий след зверя зависит всегда от того, в какое время перестанет идти снег перед порошей. Полуночное (или незадолго до рассвета) прекращение снегопада считается для езды по зайцам самым лучшим; для езды же по красному зверю, чем позднее перестанет идти перед порошей снег, тем это выгоднее для охотников. Для езды по лисицам, в особенности по волкам, еще даже лучше, если тихий снег будет идти днем. Точно так же способствует езде по красному зверю и небольшой туман. Только в туманное время борзятники не должны далеко отъезжать один от другого, чтобы не потерять из вида товарищей и не заплутаться.
Езда по пороше должна производиться борзятниками всегда верхом на лошадях и с борзыми без своры, но иногда выгоднее бывает подвозить собак и борзятникам приезжать к месту охоты на санях, за которыми на чумбурах бегут верховые лошади. Привязывать лошадей за чумбуры к саням отнюдь не следует. Подвозка борзых к месту охоты на санях по гладкой зимней дороге полезна в том отношении, что они будут несколько свежее собак, прорыскавших за борзятником десять и более верст.
Травля зайцев по пороше или езда на съездку производится обыкновенно в одну свору, независимо от количества борзятников, на том основании, что каждый из них, наехавши заячий след, должен съезжать его сам и травить съеханного им зайца один, не требуя ни от кого никакой помощи. Иногда, впрочем, удобнее бывает съезжать след вдвоем или втроем, причем один ведет след верхом или пешком, однако, не затаптывая его, и другой (или другие два) едут саженях в 30, влево или вправо, и немного позади.
Если же заячьи следы требуют усиленного со стороны борзятника внимания при рассматривании, тогда съезжать зайца необходимо всегда в две своры или двум борзятникам, из которых один ведет пешком зайца по следу, а другой едет верхом, зорко посматривая во все стороны, чтобы не прозевать вскочившего зайца, которого ведущий след борзятник очень легко может просмотреть. При этом, если вожатый усмотрит сметку или потеряет след, или следы перепутаются с другим, то он подает знак (поднимает руку), чтобы остановились и подождали.
При езде на съездку борзые должны быть всегда без своры, но в ошейниках, для предупреждения всякой случайности, когда борзятник мог бы взять собак на свору. Борзых в своре должно быть никак не более двух, в хорошую порошу достаточно бывает и одной.
Выезжать из дома на охоту в порошное время охотники должны еще затемно, чтобы с рассветом быть у места охоты и как только можно будет видеть следы, начать съездку зверя. Съезжая заячий и вообще всякий след, борзятник, как и ружейный охотник, должен не затаптывать его, для чего едет с какой-либо одной стороны заячьего следа, стараясь рассматривать следы, смотря через голову лошади.
Наехав на заячий след, борзятник должен съезжать его до первой двойки и, если не видит скидки, то или приостанавливается, или укорачивает шаг лошади и тщательно смотрит, нет ли смета, в особенности у таких мест двойки, где на ней видны следы задних пазанков с коленками. Если после нескольких прыжков заячий след идет дальше, в таком случае охотник продолжает съездку до следующих двоек и троек до тех пор, пока не увидит с них смета. Тогда охотник должен ехать уже по направлению смета, который или ведет его прямо к логову, или снова переходит в концевые следы зайца и приводит к следующим двойкам, с которых уже делается смета к логову. Съехав зайца по следу до логова, охотник начинает его травить. По гонному следу зайцев не съезжают во избежание потери времени, так как гонный заяц близко к себе охотника но подпускает. Точно так же нет основания съезжать зайца по его жировым следам - лучше жиры эти объехать кругом, отыскав из них выход.
В мертвую порoшу зайцев обыкновенно не травят, так как их приходится давить почти на логове. В не очень глубокий, но рыхлый свежий снег, в морозное время травля бывает иногда не особенно легка: русак, ныряя в снегу, брызжет снегом в глаза собакам, так что они часто промахивают и летят кувырком. В степях русак часто спасается от собак в сурчины (сурковые норы), которые очень хорошо знает. Несмотря на то, что норы занесены снегом, заяц делает прыжок вверх и с размаха бросается вниз головой, скрывается в сурчине.
Сослеживание лисиц производится только тогда, когда след ее бывает самый короткий и отпечатки следа совершенно ясны и отчетливы; в противном случае борзятники лисиц по следу не съезжают, а отыскивают их “на глазок”. Езда по лисицам должна производиться не менее, как тремя охотниками, из которых один едет около следа, а прочие борзятники разравниваются от съезжающего по обе его стороны, на более или менее значительном от него расстоянии (от 250 сажен) и мастерят, забирая у съезжающего переда, непременно шагом, придерживаясь логов, оврагов и т. п. крепких мест, зорко поглядывая во все стороны. Если есть лишний (четвертый) борзятник, то его необходимо оставлять у мест лисьих нор (наземь)- на тот случай, чтобы он мог всегда встретить лисицу и затравить ее своими собаками, прежде чем она успеет понориться.
При езде по лисицам борзые (не более двух на свору) большей частью рыщут без своры, но иногда, если приходится держаться очень близко друг от друга, во избежание недоразумений и споров, необходимо брать их на своры. Вообще в теплое время, когда снег не будет намерзать на лапы собакам, можно водить борзых на своре, но в морозную и вообще очень холодную погоду брать собак на своры отнюдь не следует, так как собаки могут зазябнуть, и лучше держать возможно большие интервалы. Охотники должны выезжать из дома как можно раньше, так чтобы с рассветом они могли быть уже на месте охоты.
Следы разных лисиц, как следы зайцев, имеют разницу, которая легко узнается опытными охотниками по величине отпечатков лапок и по другим особенностям лисьего следа. Охотник, съезжающий лисицу, должен быть особенно внимательным к тому, чтобы не переехать со следа одной на след другой лисицы. Но в общем съездка лисицы при коротком следе всегда легче съездки зайца; лисицы никогда не путают следов так, как перепутывают их зайцы, и не делают ни двоек, ни троек, ни сметов. Только делая круги перед лежкой, лисицы оставляют на снегу как бы крестообразно перепутанные следы, которые и носят название “крестов”. Вообще лису стоит съезжать только в теплую погоду и довольно глубокую порошу, когда зверь не может очень много исходить мест. Весьма важно также умение отличать старый след, собственно нарыск, от свежего следа. Признаками свежести следа служат накопы, сделанные во время мышкования, и задевы лапок на поверхности снега. Всего удобнее съезжать лисицу в туманную погоду, когда она, занятая мышкованием, подпускает очень близко. В теплую погоду, если сыта, лисица ложится большей частью в кочкарнике, кустиках, в овраге, реже в бурьянах, которые в ветер шуршат и мешают ей слушать. В смысле же доездки лисицы, лисьи следы всегда представляют для охотника больше трудностей, потому что большую часть дня лисицы продолжают мышковать, особенно в сильные морозы, когда они всегда на ходу и исхаживают более 30 верст. В одну свору, т. е. одному борзятнику, съехать такую лисицу положительно невозможно.
Охотник, наехавший на лисий след, должен немедленно дать сигнал своим товарищам, именно правой рукой поднять арапник кверху. Увидав такой сигнал, все остальные борзятники разравниваются по обе стороны съезжающегося охотника и начинают мастерить его, как сказано выше. Если же кто-либо из охотников увидит лежащую или мышкующую лисицу, но не в меру, то должен поднять правой рукой кверху свою фуражку или шапку. Если лисица лежит, охотник подает сигнал, остановив свою лошадь на месте, с которого увидал лисицу, а если лисица мышкует, он сигнал подает, продолжая ехать к лисице шагом. Если же лисица вскочила и побежала, то он должен подать этот же сигнал, поскакав за лисицей. Такой сигнал обязывает всех борзятников взять лисицу в круг, или заскакать ее от оврагов, лощин и вообще от мест слазистых и крепких. Ближайший к побежавшей лисице борзятник показывает ее своей своре борзых и травит тихо, без всяких уханий и громких улюлюканий.
Для выигрыша времени лисий след должен съезжаться охотником только до первого следа, перешедшего поперек следа съезжаемой. Только, разумеется, охотник, выправляющий след, должен предварительно сличить перекрещивающиеся следы и удостовериться, что они принадлежат одной и той же лисице, что требует некоторой опытности. По гонному следу, в большинстве случаев, охотники лисиц не съезжают.
Езда на съездку по волкам большей частью производится в таких местах, в которых волки ходят еще выводками, в большинстве случаев в мертвые пороши и непременно при “коротком следе”. Затравить одиночного бродячего волка очень трудно. Езда на съездку по волкам должна производиться охотниками в несколько свор, чем больше, тем лучше. Борзых собак в своре при езде по волкам должно быть не менее трех и не более четырех за каждым борзятником, причем смотря по погоде - борзые могут рыскать за борзятниками без своры или на своре. Ввиду того, что волки почти всегда стараются до рассвета добраться до лесных колков или оврагов, удаленных от жилья, охотники обязательно должны выезжать за несколько часов до рассвета.
След волка или волков представляет более прямую линию, чем линия следа лисьего. Съезжают волчий след обыкновенно выжлятники или борзятники без собак, вдвоем, причем они должны соображаться с положением борзятников, мастерящих. Съезжая волков следом, выжлятники должны ехать рядом, имея волчий след между собой; когда же они увидят, что след направился в лес или овраг, то немедленно разъезжаются рысью в разные стороны и объезжают отъем, стараясь держаться как можно дальше от него, чтобы не взбудить залегших волков. Если, объехав остров, выжлятники не увидят выходных следов, то немедля, став на виду, поднимают правой рукой кверху свои фуражки или шапки, что значит: волки здесь; когда же борзятники займут места кругом острова, тогда оба выжлятника въезжают в остров, изредка и слегка похлопывая арапниками; увидав же волков в острову, они должны погнаться за ними и, направляя их бег в известную сторону, предуведомить борзятников криком; “береги прямо, лево” и т. д., смотря по направлению, принятому волками. Во все же остальное время должна соблюдаться строжайшая, мертвая тишина. Если же волки вышли из острова, тогда первый, наехавший на выходной след волков, выжлятник должен, подняв правой рукой арапник кверху, продолжать съездку; другой же выжлятник присоединяется к нему и продолжает съезжать зверя, как прежде.
При выезде из дома все наличные охотники разравниваются полями и едут к местам волчьим развернутым фронтом, в виде полукруга, с загнутыми вперед концами (неводом), имея в средине выжлятников. Когда во время равнения кто-либо из борзятников наедет на волчий след, то тот борзятник обязан поднять правой рукой арапник кверху. Тогда выжлятник рысью подъезжает к нему и начинают съезжать волков, а борзятники разравниваются на два равные крыла и начинают мастерить выжлятников.
Езда на глазок производится преимущественно по красному зверю, в особенности же по лисицам, которые всегда почти мышкуют и днем. Производится эта охота большей частью тогда, когда лисицу неудобно выслеживать, за отсутствием порош. Чем больше борзятников будет участвовать в охоте, тем лучше. Ездят на глазок тем же способом, как и в равняжку (см. выше) и вообще отличается эта охота только тем, что борзятники должны соображаться с направлением попадающихся нарысков.
Так как лиса боится верховых более, чем едущих в санях, на которых часто не обращает никакого внимания, то очень многие псовые охотники предпочитают травить на глазок с саней, как и волков на приваде (см. далее). Только достаточно бывает одних саней и двух человек, из которых один правит. Всего лучше розвальни с широкими полозьями; в сани настилают соломы, сажают 2-3 собак, прикрывают ковром и ездят дорогами, межниками, опушками, вообще там, где замечали ранее лисиц или их свежие следы. Увидав лису, начинают ее съезжать на кругах, постепенно их уменьшая и, таким образом, постепенно к ней приближаются. Необходимо только показать вид, что едешь мимо и не направляться прямо на зверя, так как в таком случае он близко не подпустит. При правильном объезде лиса сначала не обращает внимания на едущих, затем начинает присматриваться, даже становится на дыбки, а иногда ложится и затаивается.
Этот способ травли волков борзыми, введенный в употребление известным псовым охотником А. В. Назимовым, заключается в том, что несколько верховых наганивают волков на охотников, которые едут с борзыми в 2-3 санях, следующих в некотором отдалении одни от других. Таким образом, эта охота почти вполне соответствует ружейной охоте на волков по так называемому псковскому способу. В обоих случаях, чтобы не терять напрасно времени на розыски, волков необходимо привадить к падали, в данном же случае травить сытого волка гораздо легче, чем голодного. Чем раньше (еще по чернотропу, но не ранее октября) кладут падаль и чем больше - тем лучше. Некоторые псовые охотники стаскивают в одно место или режут для этой цели по нескольку десятков лошадей; лучше всего делать приваду на возвышенном, издали видном месте, недалеко от усадьбы.
Когда снега в лесах небольшие, то выводок (если он не разбит) до половины зимы, а иногда и долее, всегда возвращается с привады на гнездо; ходит он на приваду по большей части ранним вечером, скоро наедается и ночью же уходит, утром его можно застать на приваде лишь в том случае, когда он почему - либо пришел на приваду перед рассветом. Наевшийся выводок никогда не идет на приваду на следующую ночь, а остается на гнезде или бродит поблизости его; на вторую же ночь приходит непременно, если где-нибудь еще ближе к гнезду не выбросили мяса. С половины зимы, особенно в большие морозы, выводок с привады на гнездо не возвращается, идет в круг и, покружив в окрестностях, приходит на приваду по большей части на третью ночь. Если снегу много и он рыхлый, волки бросают гнезда и держатся на опушках; ложатся же - где случится, чаще, однако, придерживаясь того направления, в котором находится гнездо. Два выводка на приваду одновременно никогда не приходят, и если место занято одним, другой останавливается невдалеке на возвышенном месте и ждет своей очереди.
Главное условие успеха зимней охоты в наездку заключается в том, чтобы задержать выводок на приваде до рассвета и затем переехать его на пути к гнезду. Всего вернее это достигается тем, что с вечера посылают людей в санях, которые ездят по очереди возле самой привады и прекращают свой объезд за час до рассвета. Но способ этот неудобен и утомителен, а потому чаще ограничиваются тем, что все место, заваленное мясом, обставляют кольями, между которыми протягивают голландскую нитку, а невдалеке (саженях в 20) бросают несколько уже совсем обглоданных костей или стягов. Волки сначала ходят кругом падали, затем начинают глодать кости; утром же, не утоливши голода, уходят и ложатся где-нибудь поблизости. Более двух ночей оставлять колья вокруг привады не следует. Точно так же не надо повторять этот способ ранее десяти дней, иначе волки перестанут посещать приваду правильно. Когда же на приваду выкладывается небольшое количество мяса, то стяги обмораживают толстым слоем льда, поливая их водой и обсыпая снегом на месте. Волк тогда очень долго грызет мясо и не скоро наедается. В таких местностях, где выводков поблизости не имеется, полезно знакомить их с главной привадой, раскладывая, начиная от нее до гнезда, на расстоянии 1-2 верст, на самых возвышенных местах, мясо небольшими кучками. По этим кучкам волки доходят до настоящей привады и нередко переселяются в ближайшие окрестности и держатся тут всю зиму.
Охота производится ранним утром, когда волки еще на приваде или только что ушли с нее. Нередко делается предварительная рекогносцировка, но еще лучше, если привада на виду и усадьба тоже на возвышенном месте, так что можно разглядеть, хотя бы в бинокль (иногда с вышки или дерева), находятся ли на приваде волки или нет, сосчитать их, затем по числу и по принятому ими направлению решить, какой это выводок и где он должен лечь. Сообразно с полученными сведениями, отдаются приказания верховым загонщикам (обыкновенно их бывает три), где и когда нужно гнать волков. В хорошо знакомых местах всего удобнее назначать начало гоньбы по часам, так всегда можно вперед определить время, потребное для того, чтобы своры успели стать на места. Это особенно важно, когда охотятся в мелочах и вообще такой местности, где верховые не видят охотников.
Травля эта требует большой сноровки и возможна только с очень злобными собаками. Всего нагляднее способ заездки объясняется чертежами (чертежей не прилагаю - я их не сделала).
На чертеже А изображена заездка в чистом поле или мелких кустарниках, где волков могут видеть и своры, и верховые; № 1, 2, 3 - своры; № 4, 5, 6 - верховые; № 7 - волки. При такой заездке верховые скачут, кричат и, когда волки приблизятся к дороге (по которой идут своры) и находятся в нерешительности - где прорваться,- стреляют из пистолетов, начиная с № 5.
Чертеж Б объясняет такую заездку, когда волки - в отъеме, из которого идет лаз в другой отъем или уйму. При этой заездке своры (№ 1, 2, 3) должны быть расставлены в известном расстоянии от опушки леса (в 2 саженях от дороги); от одной своры до другой должны быть известные промежутки: все это должно быть рассчитано так, чтобы своры успели съехаться и в меру бросить собак к прорывающемуся между ними волку. Если волки покажутся из № 7, то своры выезжают на дорогу, поворачивают налево и переезжают волков. Если же из № 8, то своры поворачивают и выезжают на дорогу направо. Верховые (№ 4, 5, 6) кричат и хлопают арапниками. Точками обозначен обычный лаз волков.
Чертеж В представляет довольно уймистый отъем леса или крупных мелочей, тянущихся параллельно дороге - местность, где лаз волков точно определен быть не может, но где он идет в другой параллельный же отъем или уйму, по другую сторону дороги. Своры (№ 1,2, 3) заезжают на дорогу и занимают дистанции. Когда верховой № 4 въедет в отъем, а верховые № 5 и 6 подвинутся на места, означенные под № 7 и 8, своры начинают двигаться шагом. Когда они станут на места под № 9, 10 и 11, то верховой № 5 должен находиться на № 8, а верховой № 6 должен уже заехать на место под № 12. Точки означают следы волков в отъемах. Верховой № 4 едет молча, а № 5 и 6 кричат и хлопают арапниками.
Чертеж Г изображает тот случай, когда волков нагоняют в поле или в мелком кустарнике, и когда верховые, завидя зверей, останавливаются, слезают с лошадей и собираются в кучу. Если волки не замечают загонщиков (для чего последние должны или лежать, или же могут и идти, но тем же спокойным шагом), то своры едут полной рысью по дороге, сворачивают налево по другой, перерезывают волкам путь и едут перед ними шагом или останавливаются, выжидая их. Но если волки, заметя верховых, бросаются в мах, то своры должны ехать шагом, пока волки не успокоятся, т. е. не пойдут шагом. Шаг должно постепенно ускорять, так чтобы он, наконец, перешел в полную рысь; соблюдая такую постепенность, можно заезжать волков, не возбуждая в них никакого подозрения. № 1, 2, 3 - своры, едущие по дороге; № 4, 5, 6-верховые, едущие последам волков. Овалы изображают волков, лежащих или идущих в чистом поле. Черточка - бег их на своры, выехавшие на другую дорогу; № 9 - верховые вместе.
Наконец, может быть еще тот случай, когда след волков идет хотя и чистым полем, но в местности волнистой, так что нельзя заметить, где лежат волки; тут своры сдут несколько впереди верховых, параллельно следам волков; если эти следы круто или под прямым углом повертывают влево, тогда и верховые, доехав до поворота, продолжают ехать также гуськом; эта перемена их фронта весьма заметна сворам, даже на дальнем расстоянии, так что своры спешат по ближайшим дорогам заехать в ту сторону, куда ушли волки, а верховые, зная дороги и время, необходимое на заездку свор, останавливаются на повороте и выжидают, пока своры успеют заехать и взять у них переда.
Сани для охоты в наездку устраиваются несколько иначе, против обыкновенных розвальней, как это видно из прилагаемых рисунков. Охотник, правящий лошадью, и охотник, держащий собак, помещаются на устроенных для них накладнях, сиденьях. Охотник закидывает короткую свору мертвой петлей за столбик, на который опирается сиденье, и затем, нанизав на свору собак, пропускает другой конец ее за столбик другого сиденья и конец держит в руке. Такое прикрепление своры необходимо потому, что иначе трудно сдержать трех собак, когда они почему-либо преждевременно пометят волка.
Следует заметить, что в малолесных местностях этот способ охоты никогда не может дать таких верных результатов, как в лесных, и требует некоторых изменений. Отсюда разноречия и неуместная критика более южных охотников. В северных черноземных районах нет надобности, да и нельзя приваживать очень близко к усадьбе.
Главная | О себе | О собаках | Об охоте | Разное | Новости | Гостевая книга
Навигация | E-mail
| Толковый
словарь | Ваша
информация |
English